Девушки и авиация на почтовых марках

    Ольга Тонина.

   

       "Белая роза" из JG 77. Элли Байнхорн .

Элли родилась 30 мая 1907 года в Ганновере. Ее стремление стать летчицей возникло после посещения в 1928 году лекции Германна Коля (Hermann Kоhl)о перелете через Атлантический океан. Вопреки воле родителей она в возрасте 21 года переезжает в Шпандау, и тратит свои небольшие сбережения на обучение полетам. Тренировки проходят на аэродроме Берлин-Штаакен под руководством инструктора Отто Томсена. Элли оказывается способной ученицей и вскоре уже самостоятельно пилотирует "Klemm KL-20", но деньги на обучение быстро заканчиваются. Элли предлагают подрабатывать демонстрацией фигур высшего пилотажа по выходным - для привлечения публики на ярмарку. Данная работа решает финансовые проблемы Элли, но не удовлетворяет ее личным амбициям.
       Ее манят дальние перелеты, и Элли использует в 1931 году возможность, чтобы принять участие в полете в португальскую Гвинею (Гвинея-Бисау) в составе научной экспедиции. На обратном пути выходит из строя двигатель и самолет совершает аварийную посадку в Сахаре. С помощью племени туарегов Элли присоединяется к каравану верблюдов, идущего в Тимбукту. Затем она возвращается к месту аварийной посадки самолета пытаясь его отремонтировать, но заболевает сама, и ее спасают французы, отправив для ее спасения двухместный военный самолет.

Оправившись от болезни, Элли возвращается в апреле 1931 года в Берлин, где ее встречают как героиню толпы восторженных соотечественников. Элии решает осуществить следующий дальний перелет на моноплане фирмы "Klemm". Но на ее самолете возникают технические неполадки, и она вынуждена совершить аварийную посадку в Бушире (Bushire) в Персии. Но Элли не отчаивается и находит в Бушире пилота Мойе Стивенса Moye Stephens, который помогает ей отремонтировать забарахливший "Klemm". Стивенс в компании с писателем-путешественником Ричардом Хэллибертоном (Richard Halliburton) совершает кругосветное путешествие на биплане "Stearman" С-3В "Flying Carpet". Какое-то время Элли их сопровождает во время их путешествия, и участвует в наземной поездке к Эвересту, но затем их маршруты расходятся, хотя не расходится дружба. Предисловие к книге Элли "Летающая девушка" (Flying Girl), которую она издаст в 1935 году будет написано Ричардом Хэллибертом, а в книге будет сцена, описывающая ремонт Мойе Стивенсом крыла ее самолета.
       Элли направляется в Бали, а затем в Австралию. В результате этого она становится второй девушкой в Европе совершившей перелет из Европы в Австралию после Эми Джонсон (Amy Johnson). После посадки в Дарвине на севере Австралии, она летит в Сидней, которого достигает в марте 1932 года. Там ее самолет разбирают, и перевозят в Новую Зеландию, а оттуда в Панаму, где заново собирают. Элли продолжает путешествие и летит вдоль западного побережья южной Америки в Перу, где ее награждают медалью. Следовать через все Анды - нецелесообразно и опасно, поэтому самолет Элли по достижении ей Бразилии, вновь разбирают и перевозят в Германию. В июне 1932 года Элии возвращается в Берлин.

      Ее затраты на путешествие составили 15 000 марок, но она приятно удивлена - ей присуждают Кубок Гинденбурга и награждают премией в размере 10 000 марок, а также премиями и грантами от предприятий немецкой авиационной промышленности. Элли решает совершить еще одно путешествие, и собирает на него средства путем публикации статей и фотографий о своем путешествии.
       Ее следующий перелет вокруг Африки - вначале на юг вдоль восточного побережья, а затем на обратно на север вдоль западного побережья. В 1934 году она отправляется в Америку, где из панамы совершает перелет через Мексику и Калифорнию в Майами. Она возвращается в Германию в январе 1935 года уже настоящей народной героиней.
       29 сентября 1935 года, Элли принимает приглашение от немецкого "Автосоюза Auto" Union, посетить автомобильные гонки Гран При в Массарике, Чехословакия. В Чехословакии она оказывается случайно, совершая тур лекций по Европе, которые в тот момент являются основным источником доходов. На соревнованиях побеждает гонщик "Auto Union" Бернд Роземайер, которого Элли лично поздравляет с победой. Однако их знакомство не заканчивается поздравлением. В ночь после победы они вместе танцуют, их отношения становятся все прочнее, и прочнее. 14 июня 1936 года на "Эйфельских гонках" к Бернду приходит слава. Над "Нюрбургрингом" висит промозглый туман, моросит мелкий дождь, лидерство в начале гонки захватывает Караччиола, прозванный "повелителем дождя", но затем он сходит с трассы, а Роземайер опережает лидирующего на "Alfa Romeo Нуволари". Приподнявшийся было туман снова опускается на трассу и становится еще гуще, из-за чего все гонщики снижают скорость. Но только не Бернд, который продолжает гнать так, словно обладает способностью видеть сквозь туман. Он в результате и становится победителем гонки и обладателем неофициального титула "повелитель тумана".
       
       Рейхсфюрер Генрих Гиммлер был настолько впечатлен этой победой, что присваивает молодому гонщику звание оберштурмфюрера СС. В то время фашистской Германии все автоклубы являлись своеобразными филиалами СС или СА, и любой, кто участвовал в авто- или мотогонках, был обязан вступить в члены NSKK - национал-социалистического корпуса гонщиков.
       13 июля 1936 года Элли и Бернд играют свадьбу, на которой Генрих Гиммлер произносит тост "за бесстрашную летчицу и бесстрашного гонщика из нацистской Германии". Во время тренировки на последних больших гонках 1936 года - Gran Premio d'Italia (Большой Приз Италии) на автодроме в Монце, Элли Роземайер-Байнхорн проехала два круга по трассе, став единственной женщиной, которая когда-либо управляла автомобилем Гран-при 750-килограммовой формулы. В январе нового, 1937 года после участия во внезачетном Гран При Южной Африки, Бернд отправляется с Элли на ее самолете путешествовать по "черному континенту", когда его застигла телеграмма о печальном событии - смерти матери. Он не успел на ее похороны - в африканской глуши своевременно не нашлось бензина для дозаправки самолета. Но на этом его несчастья не закончились. Спустя три месяца в автокатастрофе разбился насмерть единственный брат Бернда Якоб. Жутко подавленный потерей самых близких ему людей, Розмайер грустно констатировал в разговоре с женой: "Нам срочно нужен сын, иначе род Розмайеров рискует прерваться". В конце октября 1937 года последовала знаменитая "Неделя рекордов". В ходе заездов на автобане Бернд в первый же день установил семь рекордов, в том числе впервые преодолел скорость 400 км/час, достигнув даже отметки 410. А к концу недели в общей сложности имел уже три мировых рекорда и 16 рекордов международного класса. Но главной радостью, стало рождение у него 12 ноября сына - маленького Бернда, вылитой копии Бернда большого. И накануне Рождества счастливый муж признался Элли, что уже принял решение уйти из гонок через два сезона и перейти на работу в руководство "Auto Union". Но 28 января 1938 года Бернд погибает в автомобильной катастрофе на очередных соревнованиях. Поскольку непосредственных очевидцев катастрофы не было, версий происшедшего было несколько. По наиболее вероятной из них машину, несущуюся на предельной скорости свыше 430 км/час, снесло с полотна резким порывом ветра со стороны лесной просеки, и против этого даже экстраординарные водительские навыки Роземайера оказались бессильны.
       Похоронен он был рядом со своим другом Эрнстом фон Делиусом на Дахлемском кладбище в Берлине. Элли получила многочисленные соболезнования, в том числе лично от Адольфа Гитлера, но настояла на том, чтобы ее мужа, считавшегося в Германии национальным героем, хоронили без пышных церемоний. Но этого не произошло - церемония была обставлена по первому разряду, и по сути превратилась в политический митинг. (В восьмидесятых годах городские власти взяли попечительство над могилой ее мужа - легендарного гонщика, и с тех пор ежегодно в день его гибели на нее возлагаются тринадцать роз или гвоздик - счастливое число Бернда Роземайера.). Известно также, что личным автомобилем Элли в то время был "Mercedes-Benz 540K Cabriolet B".
       

К сожалению, ни один из источников Интернета не дает внятной информации о том, чем занималась Элли во время второй мировой войны. Но исходя из того, что Элли после первого замужества, имела фамилию Роземайер-Байнхорн (Rosemeyer-Beinhorn), и исходя из того, что опытных летчиц в Германии было не так много, можно предположить, что Элли и есть та самая Роза Мария Майер, которая воевала в составе JG 77 на юге России. Наши летчики прозвали ее "Белая Роза". Она летала на южном театре, в зоне действий JG 52 и одной из групп JG 77. Упоминается она у летчика - штурмовика Ивана Арсентьева. Была полноценным бойцом, срезала его приятеля и не его одного. Арсентьев обратил на нее внимание, потому что она летала без шлема - у нее были наушники, ларингофон на шее и копна блондинистых волос, завязанных в "конский хвост". На борту под кабиной была нарисована белая роза - откуда и прозвище. Она же упоминается еще в нескольких мемуарных книгах. Вероятнее всего, была в составе одной из групп JG 77. Арсентьев встречался с ней не раз и не два, но ему везло.

    В 1941 году Элли выходит замуж за доктора Карла Виттмана и у них рождается дочь Стефани. После Второй Мировой войны, из-за запретов на летную деятельность на территории Германии, Элли переезжает в Швейцарию, где продолжает совершать полеты. Со своим летным удостоверением и самостоятельными полетами она расстается лишь в 1979 году в возрасте 72 лет.
       Спустя годы после окончания войны, Роземейеры возвращаются в Германию, переехав в баварский Оттобурн, расположенный рядом с Мюнхеном. Сын Элли - Бернд Роземейер, идет по стопам отчима и становится вполне успешным врачом-ортопедом. Элли умирает 28 ноября 2007 года в возрасте 100 лет.
       
       Наиболее известные полеты Элли Байнхорн:
    1931: Гвинея-Бисау.
    1932: Кругосветный перелет.
    1933: Полет на одноместном Heinckel в Африку: Каир, Кейптаун, Либревиль, Сент-Луис, Касабланка, Тунис.
    1934/35: Полет из Центральной Америки в США: Панама, Мексика, Лос-Анджелес, Нью-Йорк.
    1935: Два континента в один день: Гляйвиц, Стамбул, Берлин.
    1936: Три континента в один день: Стамбул, Дамас, Каир, Будапешт, на новом "Messerchmitt Me108 Taifun".
    1939 г. Попытка полета в Японию на "Messerchmitt Me108 Taifun". Но из-за того ято Япония и Китай находятся в состоянии войны и ходят слухи о войне в Европе она вынуждена вернуться в Германию.
       1952: Перелет в Бенгази на "Пайпер Куб": Коломбо, Мэйланд, , Катания, Тунис, Габес, Триполи, , Бенгази.

http://samlib.ru/

Полная биография Элли Байнхорн, в книге :

Dieter Wunderlich: "AußerOrdentliche Frauen"

Летчицы 586-го истребительного авиаполка ПВО обсуждают прошедший боевой вылет у самолета Як-1

Пике и взлёты Гризодубовой

     

20 лет назад, 28 апреля 1993 года, ушла из жизни выдающаяся советская лётчица.

     

Валентина Степановна Гризодубова - рекордсмен дальних перелётов, участница Великой Отечественной войны, единственная женщина, удостоенная звания Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда.

«Иного пути, кроме неба, у меня в жизни не было. Да и быть не могло». Эти слова Гризодубовой я записал в своём блокноте осенью 1988 года. Приближался полувековой юбилей знаменитого беспосадочного перелёта женского экипажа в составе: командир – В. Гризодубова, второй пилот – П. Осипенко, штурман М. Раскова на самолёте «Родина» по маршруту Москва — Дальний Восток (Керби, район Комсомольска-на-Амуре) протяжённостью 6450 км (по прямой — 5910 км). В ходе того исторического перелёта (26 часов 29 минут) был установлен женский мировой авиационный рекорд дальности полёта.

Гризодубовой меня, военного спецкора ТАСС, тогда представил полковник Михаил Ребров – редактор отдела науки, техники и космонавтики «Красной звезды». Они дружили с послевоенных времён. Как и все пилоты на свете, Валентина Степановна страдала лёгким суеверием. Поэтому села между нами, Михаилами, и сказала, что загадает желание.

Заманчиво было узнать его у 78-летней легендарной женщины, но об этом не спросишь. И вообще я больше помалкивал, слушая, о чём разговаривали Гризодубова и Ребров. Тем более, что два момента меня, как бы это помягче выразиться, вообще-то ошеломили.

Во-первых, Валентина Степановна, обладавшая невероятными габаритами, восседала на громадном кожаном кресле, где свободно могли бы разместиться четыре человека. Во-вторых, она так густо употребляла ненормативную лексику, что даже мне, вроде бывалому подполковнику, становилось немножко не по себе.

О чём и сказал Михаилу Фёдоровичу, когда мы покинули спартанское жилище «наследницы Икара» на Ленинградском проспекте. «Да если вы подружитесь, ты перестанешь обращать внимание на её закидоны. Баба она что надо. Несмотря на то, что жизнь её потрепала изрядно…».

В справедливости слов старшего товарища я убедился, когда нанёс визит Гризодубовой уже самостоятельно. Мой материал о ней – «Главное дело жизни» - опубликовали едва ли не все республиканские, областные и краевые газеты Советского Союза, и несколько десятков я принёс Валентине Степановне.

Она их внимательно просматривала, кидала на пол возле себя, потом требовала поднять ту или другую. Дивилась, словно впервые об этом узнала: «Вот сколько «правд» у нас: удмуртская, тюменская, волгоградская, «Правда Севера», «Правда Бурятии»!

Я, кстати, в Бурятии была. А где я только ни была! По миру, слава Богу, поездила, полетала, а Союз, так и весь, почитай, отутюжила. Ты не смотри, что я сейчас такая, что меня разнесло. В молодости я была, знаешь какой шустрой? И - на подьём лёгкой, хоть и руку имела тяжёлую. Не один мужик её испытал на себе. А с вашим братом нельзя иначе. Чай, кофе, коньяк – что будешь?..».

Наверное, своим подношением я как-то потрафил Валентине Степановне. О ней в те поры практически никто не вспоминал. И вдруг - такая пресса, как будто полвека назад. Если справедливо выражение «вернуться в свою молодость», то нечто подобное, видимо, тогда испытала и эта уникальная женщин. Во всяком случае, с тех пор между нами установились очень доверительные отношения…

- Какие у вас самые первые воспоминания, связанные с небом? – спросил я при встрече.

- Я - привязанная у отца за спиной, и мы летим. Мне два года с хвостиком. Говорят: врешь, человек не может помнить, что было в таком возрасте. Если какая-то ерунда, отвечаю, то да. А небо помнится. И потом не забывай, что отец у меня был фанатом авиации. Мне его увлечение с молоком матери передалось. Которая, кстати, единственная батьку и поддерживала, как могла. Они вдвоём во всём себе отказывали, но самолёты строили.

- На заводе вместе трудились?

- Какой завод в двенадцатом году? Отец на пустыре оборудовал себе нечто вроде ангара и там пропадал дни и ночи. Мама ему туда еду носила. А с чего всё началось? Не очень образованный человек, отец увидел в синема полёты братьев Райт. Выпросил у киномеханика пару кадров плёнки. Отпечатал фото летательного аппарата и сделал его макет-копию.

Естественно, первый блин стал комом. Самолёт не поднялся. И второй – тоже. Губернатор харьковский презрительно сказал тогда: «Голытьба, а туда же, в небо прётся!». А вот третий отцовский аэроплан таки взлетел! Правда, продержался в воздухе лишь две минуты, но всё равно для бати это была невероятная победа.

Он, конечно, хотел иметь пацана, поэтому и воспитывал меня соответственно. Слов «не могу» или «не хочу» не признавал. Должна, - значит, можешь. А вот слова «консоль», «фюзеляж», «мотор», «горка», «пике» были для меня такими же привычными, как «хлеб» и «вода». Ещё от отца я впервые услышала о первой русской лётчице Зверевой.

Гимназисткой Лидия Виссарионовна тайком от родителей поднялась на воздушном шаре и потом, преодолев невероятные трудности, добилась, чтобы её зачислили в лётную школу. Эта энтузиастка стала для меня примером на всю жизнь. И то, чего она не могла добиться, я сделала: женщины, следуя моему примеру, массово подались в авиацию.

- Завидная у вас судьба, Валентина Степановна, и прямая, как взлёт самолёта…

- Не совсем, братец, так. Я же ещё очень серьёзно музыкой занималась. Да, параллельно с общеобразовательной окончила музыкальную школу и даже была зачислена в консерваторию по классу рояля. Мать, светлая ей память, Надежда Андреевна, говорила отцу: «Стёпа, может, пусть лучше Валя наша на рояле учится играть. Всё же девочка…». «Ничего, летая она играть будет, а только играя, никогда не полетит», - отрезал отец, и правильно. Так что, будучи студенткой Харьковского технологического института, я записалась в местный аэроклуб и окончила его за три месяца вместо года. Ничего удивительного. К тому времени за моей спиной было семь лет полётов. Поэтому оставила институт и занялась исключительно авиацией. Училась в Тульской лётно-спортивной школе Осоавиахима, в Пензенской школе лётчиков-инструкторов, занималась планерным спортом, прыгала с парашютом.

Три года проработала лётчиком-инструктором в Тульском аэроклубе «Добролёт». Затем меня пригласили в агитэскадрилью имени Горького, базирующуюся на центральном столичном аэродроме. Вот где я полетала, так полетала! Побывала в городах и сёлах Украины, Беларуси, Башкирии, Киргизии, Закавказья, летала над Памиром, Кабардино-Балкарией, Ферганской долиной.

- Неужели в те годы вами двигала исключительно жажда полёта?

- В основном, да. Правильно говорят: болезнь небом неизлечима. Но я, честно говоря, готовила себя к рекордам. В них тогда виделся мне смысл жизни. Как это в песне поётся: «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена». А тогда американки нас здорово обгоняли. Да почти по всем позициям обставляли. Меня прямо зло брало.

Однако понимала: для того, чтобы сыграть Первый концерт Чайковского в си-бемоль миноре, надо руку набить. А для авиационных «аккордов» нужно опыта поднабраться. Чтобы никакая неожиданность не помешала достичь цели. Когда почувствовала в себе силы, сказала Орджоникидзе: всё, готова идти на рекорды!

- Почему Орджоникидзе? Ведь всем известно, что Сталин считал авиацию своим детищем.

- Они оба так считали. Но до Бога было высоко, до Сталина - далеко, а Григорий Константинович, как бы это деликатнее тебе сказать, мне симпатизировал. Правда, ему не довелось порадоваться моим успехам. Первый рекорд я установила осенью 1937 года – наркома уже не было в живых. На спортивном самолёте я прошла 100 километров со скоростью 218 километров в час.

Лучшее достижение американки Аннеты Джинсон в этом классе самолётов равнялся 199 километрам. Через два дня буквально я побила рекорд другой американки Моури. С бортмехаником Катей Слобоженко мы пролетели 100 километров скоростью 200 километров в час, превысив рекорд этого класса самолётов на 63 километра.

На мне ещё бельё не просохло, как я села в одноместный гидросамолёт и «умыла» американскую рекордсменку Маргариту Тэннер. Она сотню прошла со скоростью 167 километров в час, а я – 190. Год спустя мы со штурманом Мариной Расковой дали стране не просто ещё один рекорд, преодолев за 7 часов и 23 минуты 1444 километра. Мы его превысили почти в два раза!

- Какие у вас были отношения со Сталиным?

- Нормальные. Я даже с ним дважды целовалась.

…Но, разумеется, звёздным часом для Гризодубовой стал знаменитый перелёт на двухмоторном АНТ-37бис «Родина». 24 сентября 1938 года Валентина Степановна со старшим лейтенантом Полиной Осипенко и капитаном Мариной Расковой взлетела с подмосковного аэродрома и взяла курс на Дальний Восток. День выдался облачным. Долго летели вслепую по приборам.

Вскоре появилось обледенение – главная опасность для супердальних перелётов. После Урала прервалась связь с землёй. Из-за этого экипаж прошёл мимо Комсомольска-на-Амуре, где планировалась посадка и соответствующие торжества. Когда бензина осталось на 25-30 минут, Гризодубова решила садиться в тайге с убранными шасси. Но перед этим приказала Расковой прыгать с парашютом.

Самолёт приземлился на болота в верховьях таежной реки Амгуни. Точного места посадки никто не знал. Несколько дней велись поиски экипажа. От Байкала и до Охотского моря над тайгой, горными хребтами, непроходимыми болотами летали более сотни самолётов.

Тысячи охотников и жителей глухих поселков ушли на поиски в таежную глушь. Экипаж обнаружили с воздуха. Из села Керби вышел катер "Дальневосточный". В верховьях бурной Амгуни и были подобраны исхудавшие героические женщины. Фантастически рискуя своей жизнью, они за 26 часов 29 минут беспересадочного полета преодолели расстояние в 6450 км. Мировой рекорд дальности полёта для женщин оказался перекрытым более чем на полторы тысячи километров!

- Что вам, прежде всего, приходит на ум, когда вспоминаете о том великом перелёте?

- Моих подруг Полю и Маринку вспоминаю. И до смертного часа их не забуду. У той же Осипенко было амбиций не меньше моих. И четыре мировых рекорда на счету имела. Мне говорили, что она никогда не согласится на второго пилота. А Поля сказала: да хоть пятым, но на рекорд с тобой пойду.

Или взять нашу красавицу Марину Раскову. Тоже ведь была рисковой бабой. Я ей почему приказала прыгать с парашютом? Да потому что она сидела впереди нас, и первое деревцо могло её убить. Беспрекословно выполнила приказ. Потом девять дней брела по тайге с пистолетом и шоколадкой, пока её не подобрали охотники.

А самолёт я тогда посадила на брюхо, как ребёночка в коляску. Только чуть-чуть оконцовки лопастей погнулись. Витя потом пригнал «Родину» в Москву целёхоньким. (Лётчик-испытатель Виктор Александрович Соколов, муж Валентины Степановны, от которого она родила сына Валерия – М. З.).

После того легендарного перелёта лётчицы стали Героями Советского Союза. Полина Осипенко погибла в авиационной катастрофе, отрабатывая полёты «вслепую» вместе с начальником главной лётной инспекции ВВС РККА Анатолием Серовым. Марина Раскова благодаря личным контактам со Сталиным, добилась разрешения на формирование авиагруппы из трёх женских авиаполков. Тоже погибла в авиакатастрофе. Гризодубова с должности начальника Управления международных авиалиний Гражданского Воздушного Флота в 1942 году была назначена командиром 101-го авиаполка Авиации дальнего действия (АДД).

- Почему вы согласились командовать мужским авиаполком, а не сформировали по примеру Расковой женский?

- Я не согласилась, а настояла на том, чтобы меня назначили командовать мужиками. Если честно, генерала хотела получить. И не только, чтобы удовлетворить собственное тщеславие. Славы у меня предостаточно было, есть и будет. А генералов баб в армии, как не было раньше, так и теперь нет. Хотя все талдычат: женщины у нас равны с мужчинами. Ни хрена они не равны. Во время войны женщин офицеров воевало почти миллион человек. И ни одного генерала никто не получил. Если бы я создала прецедент, всё пошло бы по-иному. А неравенство я на своей шкуре испытала...

Как бы там ни было, но полковника Гризодубову с полка сняли за год до Победы. Сразу после войны уволили в запас. Правда, наградили орденом Отечественной войны 1 степени (всего она имела семь орденов и шесть медалей).

Но о том, где и как воевала Гризодубова, нелишне сегодня напомнить. Другой авиационный маршал Евгений Савицкий на одном из юбилейных её вечеров показал присутствующим немецкий плакат с изображением горящих немецких городов и Гризодубовой, обламывающей свастику.

Новости Артефакты Особое мнение Интервью Исследования История в картинках Реконструкции Экскурсии Музеи Дайджест Книги

    Историческая правда
    /
    Дайджест
    /
    Пике и взлёты Гризодубовой

Пике и взлёты Гризодубовой
   

Класс!
20 лет назад, 28 апреля 1993 года, ушла из жизни выдающаяся советская лётчица.
Пике и взлёты Гризодубовой
Валентина Степановна Гризодубова - рекордсмен дальних перелётов, участница Великой Отечественной войны, единственная женщина, удостоенная звания Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда.

«Иного пути, кроме неба, у меня в жизни не было. Да и быть не могло». Эти слова Гризодубовой я записал в своём блокноте осенью 1988 года. Приближался полувековой юбилей знаменитого беспосадочного перелёта женского экипажа в составе: командир – В. Гризодубова, второй пилот – П. Осипенко, штурман М. Раскова на самолёте «Родина» по маршруту Москва — Дальний Восток (Керби, район Комсомольска-на-Амуре) протяжённостью 6450 км (по прямой — 5910 км). В ходе того исторического перелёта (26 часов 29 минут) был установлен женский мировой авиационный рекорд дальности полёта.

Гризодубовой меня, военного спецкора ТАСС, тогда представил полковник Михаил Ребров – редактор отдела науки, техники и космонавтики «Красной звезды». Они дружили с послевоенных времён. Как и все пилоты на свете, Валентина Степановна страдала лёгким суеверием. Поэтому села между нами, Михаилами, и сказала, что загадает желание.

Заманчиво было узнать его у 78-летней легендарной женщины, но об этом не спросишь. И вообще я больше помалкивал, слушая, о чём разговаривали Гризодубова и Ребров. Тем более, что два момента меня, как бы это помягче выразиться, вообще-то ошеломили.

Во-первых, Валентина Степановна, обладавшая невероятными габаритами, восседала на громадном кожаном кресле, где свободно могли бы разместиться четыре человека. Во-вторых, она так густо употребляла ненормативную лексику, что даже мне, вроде бывалому подполковнику, становилось немножко не по себе.

О чём и сказал Михаилу Фёдоровичу, когда мы покинули спартанское жилище «наследницы Икара» на Ленинградском проспекте. «Да если вы подружитесь, ты перестанешь обращать внимание на её закидоны. Баба она что надо. Несмотря на то, что жизнь её потрепала изрядно…».

В справедливости слов старшего товарища я убедился, когда нанёс визит Гризодубовой уже самостоятельно. Мой материал о ней – «Главное дело жизни» - опубликовали едва ли не все республиканские, областные и краевые газеты Советского Союза, и несколько десятков я принёс Валентине Степановне.

Она их внимательно просматривала, кидала на пол возле себя, потом требовала поднять ту или другую. Дивилась, словно впервые об этом узнала: «Вот сколько «правд» у нас: удмуртская, тюменская, волгоградская, «Правда Севера», «Правда Бурятии»!

Я, кстати, в Бурятии была. А где я только ни была! По миру, слава Богу, поездила, полетала, а Союз, так и весь, почитай, отутюжила. Ты не смотри, что я сейчас такая, что меня разнесло. В молодости я была, знаешь какой шустрой? И - на подьём лёгкой, хоть и руку имела тяжёлую. Не один мужик её испытал на себе. А с вашим братом нельзя иначе. Чай, кофе, коньяк – что будешь?..».

Наверное, своим подношением я как-то потрафил Валентине Степановне. О ней в те поры практически никто не вспоминал. И вдруг - такая пресса, как будто полвека назад. Если справедливо выражение «вернуться в свою молодость», то нечто подобное, видимо, тогда испытала и эта уникальная женщин. Во всяком случае, с тех пор между нами установились очень доверительные отношения…

- Какие у вас самые первые воспоминания, связанные с небом? – спросил я при встрече.

- Я - привязанная у отца за спиной, и мы летим. Мне два года с хвостиком. Говорят: врешь, человек не может помнить, что было в таком возрасте. Если какая-то ерунда, отвечаю, то да. А небо помнится. И потом не забывай, что отец у меня был фанатом авиации. Мне его увлечение с молоком матери передалось. Которая, кстати, единственная батьку и поддерживала, как могла. Они вдвоём во всём себе отказывали, но самолёты строили.

- На заводе вместе трудились?

- Какой завод в двенадцатом году? Отец на пустыре оборудовал себе нечто вроде ангара и там пропадал дни и ночи. Мама ему туда еду носила. А с чего всё началось? Не очень образованный человек, отец увидел в синема полёты братьев Райт. Выпросил у киномеханика пару кадров плёнки. Отпечатал фото летательного аппарата и сделал его макет-копию.

Естественно, первый блин стал комом. Самолёт не поднялся. И второй – тоже. Губернатор харьковский презрительно сказал тогда: «Голытьба, а туда же, в небо прётся!». А вот третий отцовский аэроплан таки взлетел! Правда, продержался в воздухе лишь две минуты, но всё равно для бати это была невероятная победа.

Он, конечно, хотел иметь пацана, поэтому и воспитывал меня соответственно. Слов «не могу» или «не хочу» не признавал. Должна, - значит, можешь. А вот слова «консоль», «фюзеляж», «мотор», «горка», «пике» были для меня такими же привычными, как «хлеб» и «вода». Ещё от отца я впервые услышала о первой русской лётчице Зверевой.

Гимназисткой Лидия Виссарионовна тайком от родителей поднялась на воздушном шаре и потом, преодолев невероятные трудности, добилась, чтобы её зачислили в лётную школу. Эта энтузиастка стала для меня примером на всю жизнь. И то, чего она не могла добиться, я сделала: женщины, следуя моему примеру, массово подались в авиацию.

- Завидная у вас судьба, Валентина Степановна, и прямая, как взлёт самолёта…

- Не совсем, братец, так. Я же ещё очень серьёзно музыкой занималась. Да, параллельно с общеобразовательной окончила музыкальную школу и даже была зачислена в консерваторию по классу рояля. Мать, светлая ей память, Надежда Андреевна, говорила отцу: «Стёпа, может, пусть лучше Валя наша на рояле учится играть. Всё же девочка…». «Ничего, летая она играть будет, а только играя, никогда не полетит», - отрезал отец, и правильно. Так что, будучи студенткой Харьковского технологического института, я записалась в местный аэроклуб и окончила его за три месяца вместо года. Ничего удивительного. К тому времени за моей спиной было семь лет полётов. Поэтому оставила институт и занялась исключительно авиацией. Училась в Тульской лётно-спортивной школе Осоавиахима, в Пензенской школе лётчиков-инструкторов, занималась планерным спортом, прыгала с парашютом.

Три года проработала лётчиком-инструктором в Тульском аэроклубе «Добролёт». Затем меня пригласили в агитэскадрилью имени Горького, базирующуюся на центральном столичном аэродроме. Вот где я полетала, так полетала! Побывала в городах и сёлах Украины, Беларуси, Башкирии, Киргизии, Закавказья, летала над Памиром, Кабардино-Балкарией, Ферганской долиной.

- Неужели в те годы вами двигала исключительно жажда полёта?

- В основном, да. Правильно говорят: болезнь небом неизлечима. Но я, честно говоря, готовила себя к рекордам. В них тогда виделся мне смысл жизни. Как это в песне поётся: «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена». А тогда американки нас здорово обгоняли. Да почти по всем позициям обставляли. Меня прямо зло брало.

Однако понимала: для того, чтобы сыграть Первый концерт Чайковского в си-бемоль миноре, надо руку набить. А для авиационных «аккордов» нужно опыта поднабраться. Чтобы никакая неожиданность не помешала достичь цели. Когда почувствовала в себе силы, сказала Орджоникидзе: всё, готова идти на рекорды!

- Почему Орджоникидзе? Ведь всем известно, что Сталин считал авиацию своим детищем.

- Они оба так считали. Но до Бога было высоко, до Сталина - далеко, а Григорий Константинович, как бы это деликатнее тебе сказать, мне симпатизировал. Правда, ему не довелось порадоваться моим успехам. Первый рекорд я установила осенью 1937 года – наркома уже не было в живых. На спортивном самолёте я прошла 100 километров со скоростью 218 километров в час.

Лучшее достижение американки Аннеты Джинсон в этом классе самолётов равнялся 199 километрам. Через два дня буквально я побила рекорд другой американки Моури. С бортмехаником Катей Слобоженко мы пролетели 100 километров скоростью 200 километров в час, превысив рекорд этого класса самолётов на 63 километра.

На мне ещё бельё не просохло, как я села в одноместный гидросамолёт и «умыла» американскую рекордсменку Маргариту Тэннер. Она сотню прошла со скоростью 167 километров в час, а я – 190. Год спустя мы со штурманом Мариной Расковой дали стране не просто ещё один рекорд, преодолев за 7 часов и 23 минуты 1444 километра. Мы его превысили почти в два раза!

- Какие у вас были отношения со Сталиным?

- Нормальные. Я даже с ним дважды целовалась.

…Но, разумеется, звёздным часом для Гризодубовой стал знаменитый перелёт на двухмоторном АНТ-37бис «Родина». 24 сентября 1938 года Валентина Степановна со старшим лейтенантом Полиной Осипенко и капитаном Мариной Расковой взлетела с подмосковного аэродрома и взяла курс на Дальний Восток. День выдался облачным. Долго летели вслепую по приборам.

Вскоре появилось обледенение – главная опасность для супердальних перелётов. После Урала прервалась связь с землёй. Из-за этого экипаж прошёл мимо Комсомольска-на-Амуре, где планировалась посадка и соответствующие торжества. Когда бензина осталось на 25-30 минут, Гризодубова решила садиться в тайге с убранными шасси. Но перед этим приказала Расковой прыгать с парашютом.

Самолёт приземлился на болота в верховьях таежной реки Амгуни. Точного места посадки никто не знал. Несколько дней велись поиски экипажа. От Байкала и до Охотского моря над тайгой, горными хребтами, непроходимыми болотами летали более сотни самолётов.

Тысячи охотников и жителей глухих поселков ушли на поиски в таежную глушь. Экипаж обнаружили с воздуха. Из села Керби вышел катер "Дальневосточный". В верховьях бурной Амгуни и были подобраны исхудавшие героические женщины. Фантастически рискуя своей жизнью, они за 26 часов 29 минут беспересадочного полета преодолели расстояние в 6450 км. Мировой рекорд дальности полёта для женщин оказался перекрытым более чем на полторы тысячи километров!

- Что вам, прежде всего, приходит на ум, когда вспоминаете о том великом перелёте?

- Моих подруг Полю и Маринку вспоминаю. И до смертного часа их не забуду. У той же Осипенко было амбиций не меньше моих. И четыре мировых рекорда на счету имела. Мне говорили, что она никогда не согласится на второго пилота. А Поля сказала: да хоть пятым, но на рекорд с тобой пойду.

Или взять нашу красавицу Марину Раскову. Тоже ведь была рисковой бабой. Я ей почему приказала прыгать с парашютом? Да потому что она сидела впереди нас, и первое деревцо могло её убить. Беспрекословно выполнила приказ. Потом девять дней брела по тайге с пистолетом и шоколадкой, пока её не подобрали охотники.

А самолёт я тогда посадила на брюхо, как ребёночка в коляску. Только чуть-чуть оконцовки лопастей погнулись. Витя потом пригнал «Родину» в Москву целёхоньким. (Лётчик-испытатель Виктор Александрович Соколов, муж Валентины Степановны, от которого она родила сына Валерия – М. З.).

После того легендарного перелёта лётчицы стали Героями Советского Союза. Полина Осипенко погибла в авиационной катастрофе, отрабатывая полёты «вслепую» вместе с начальником главной лётной инспекции ВВС РККА Анатолием Серовым. Марина Раскова благодаря личным контактам со Сталиным, добилась разрешения на формирование авиагруппы из трёх женских авиаполков. Тоже погибла в авиакатастрофе. Гризодубова с должности начальника Управления международных авиалиний Гражданского Воздушного Флота в 1942 году была назначена командиром 101-го авиаполка Авиации дальнего действия (АДД).

- Почему вы согласились командовать мужским авиаполком, а не сформировали по примеру Расковой женский?

- Я не согласилась, а настояла на том, чтобы меня назначили командовать мужиками. Если честно, генерала хотела получить. И не только, чтобы удовлетворить собственное тщеславие. Славы у меня предостаточно было, есть и будет. А генералов баб в армии, как не было раньше, так и теперь нет. Хотя все талдычат: женщины у нас равны с мужчинами. Ни хрена они не равны. Во время войны женщин офицеров воевало почти миллион человек. И ни одного генерала никто не получил. Если бы я создала прецедент, всё пошло бы по-иному. А неравенство я на своей шкуре испытала...

Как бы там ни было, но полковника Гризодубову с полка сняли за год до Победы. Сразу после войны уволили в запас. Правда, наградили орденом Отечественной войны 1 степени (всего она имела семь орденов и шесть медалей).

Но о том, где и как воевала Гризодубова, нелишне сегодня напомнить. Другой авиационный маршал Евгений Савицкий на одном из юбилейных её вечеров показал присутствующим немецкий плакат с изображением горящих немецких городов и Гризодубовой, обламывающей свастику.

Подпись гласила: "Бандиты эскадры Гризодубовой бомбят мирные немецкие города". За её голову была назначена крупная сумма. Полк Гризодубовой занимался бомбометанием в тылу врага. По распоряжениям Центрального Штаба партизанского движения также обеспечивал вооружением и материальными средствами отряды Сидора Ковпака, Алексея Фёдорова, Василия Бегмы. На Большую землю вывез более 4000 детей. Сама Валентина Степанова сделала 204 вылета в тыл врага (132 – ночью). С ней летали руководители партизанского движения и комсомола Беларуси – Пётр Машеров, Михаил Зимянин. Радистом у неё некоторое время служил Василий Шауро, впоследствии заведующий отделом культуры ЦК КПСС.

Командиром полка Гризодубова была резким, жёстким, но справедливым. Лётчики относились к ней с уважением. Даже любили. И было за что. «За всё время моего командования, лишь одного пилота осудил военный трибунал за пьяный дебош. Я поехала к Берии и сказала ему: «Буду сидеть у тебя в кабинете до тех пор, пока не увижу, как мой лётчик садится в мою машину. А иначе пожалуюсь Сталину».

И он струсил. Нехороший был человек. Много навредил и тому же Сталину, и нашему общему делу. Подозреваю, что его молодчики и меня «красиво» подставили. Но, как говорится, не пойман, не вор».

Из письма мужу, командиру авиационного полка Соколову: «Витя! Мне ещё так трудно никогда не было! За пять дней у меня забрали 10 летчиков и 3 вышло из строя. Самолетов достаточно, а летать на них некому. Позавчера сбили Семенова… У меня сейчас пошли летать совсем молодые и зеленые, старики устали. Сердце кровью обливается. Летаем в любую погоду. От переутомления многие теряют зрение».

Особая статья - взаимоотношения Гризодубовой и Сергея Павловича Королёва. Они познакомились в Коктебеле в 20-х годах. Валентина ездила туда с отцом, в то время председателем секции планеризма Украины.

Вспоминала: «Он за мной приударял. А был в молодости красавцем и думал, что ему всё позволено. Ну и отведал моей руки. Может быть, поэтому уже в тридцатых годах выступал против моего приёма в ОСОВИАХИМ: «Баб нам не нужно!».

В 1939 году Серёжку отправили в лагерный прииск Мальдяк, что под Магаданом. Тогда мы с Мишей Громовым спасли Королёва. Добились его перевода сначала в ЦКБ-29 НКВД, в Туполевскую бригаду, затем - в Казань, на должность Главного конструктора по лётным испытаниям. Летом 1944 года его досрочно освободили».

Ко всем прочим достоинствам Гризодубовой у неё ещё была заслуженная слава всесоюзной заступницы несправедливо обиженных. Всю свою жизнь Валентина Степановна получала письма с жалобами мешками.

Притом, что всего лишь два года была депутатом Верховного Совета СССР. На многих конвертах значился адрес: «Москва, Кремль, Гризодубовой». У неё всегда работал сотрудник, отвечающий за почту (я знал Надежду Виноградову). В молодости отважная лётчица слыла воинствующей атеисткой, безбожницей. На склоне лет всем своим посетителям обычно показывала бордовую папку.

В ней хранились сведения о судьбах 4767 человеках, которых она восстановила в правах с 1948 по 1951 годы. При этом говорила: «В своей жизни я много нагрешила, но Бог меня простит. А эта папка – мой пропуск в рай. Ты думаешь: самое сложное дело вытащить человека из тюрьмы? Вовсе нет. Я часто обращалась за помощью к Молотову, Берии, Ворошилову, Буденному. И они шли мне навстречу. А вот устроить человеку жизнь после заключения, вернуть ему жильё, работу, вот это у меня не всегда получалось».

С 1946 года Гризодубова работала заместителем начальника НИИ-17 по лётной части. Ей подчинялась Летно-испытательная база института, расположенная в поселке Суково Московской области. Под руководством Валентины Степановны были успешно проведены лётные испытания всей самолетной аппаратуры, разработанной в институте, в том числе станций перехвата и прицеливания: «Кобальт», «Торий», «Коршун», «Изумруд», «Сокол».

Кадрами и техникой лётно-испытательной базы тоже она заведовала. С 1972 года и до конца жизни являлась заместителем начальника Московского научно-исследовательского института приборостроения по лётной части. На этой должности в 1986 году ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Валентина Степановна стала единственной женщиной, удостоенной двух этих званий одновременно.

Гризодубова дожила до так называемых перестроечных времён. Успела хлебнуть их мутности, скудости и безнадёги.

Досадовала от того, что имя Сталина поносят все, кому не лень. Хотя, рассуждая обывательски, вроде бы должна была радоваться повсеместному «низвержению тирана». Не радовалась. Наоборот, возмущалась новыми порядками, Горбачёвым, Ельциным. Вообще, для многих эта легендарная женщина с голосом Ричарда Львиное сердца, от рыка которого приседали кони, представляла из себя, по ее собственному разумению, большой шкаф, стоящий посреди кухни. Об него все стучались.

Но самую точную оценку ей дал друг и многолетний соратник по небу Михаил Громов: «Гризодубова - лучшая лётчица всех времён и народов». Это святая правда. Валентина Степановна очень редко покидала пределы своей квартиры. Руководила, в основном, по телефону. Говорила, что не хочет пугать людей своим внешним видом. Но те, кому с ней доводилось общаться – единодушны: уникальная была женщина. Светлый ум и самоирония не покидали её до последнего вздоха…

В Москве на Кутузовском проспекте установлен памятник Гризодубовой. В столичной школе № 918 действует Музей её имени. Улицы знаменитой лётчицы есть в 16 российских и 10 украинских городах. В доме № 44 по Ленинградскому проспекту установлена мемориальная доска.

Такая же доска есть в Кургане. Имя Гризодубовой носит авиапредприятие в Жуковском. 103-й гвардейский Красносельский Краснознаменный военно-транспортный полк до своего расформирования в 2009 году тоже носил имя Гризодубовой. В честь 100-летия со дня рождения лётчицы выпущена почтовая марка России.

Михаил Захарчук, «Столетие»
00:21 08/05/2013

KP :

...в продолжении темы!

И это все о ней!

     

     

     

Марина Раскова на марках и конвертах

     

100-летний юбилей прославленной летчицы, одной из первых женщин, получивших звание Героя Советского Союза Марины Расковой, Саратовский филиал Почты России ознаменовал выпуском филателистической продукции. По сообщению газеты «Почта Поволжья», 28 марта, в день рождения героя, в центральном почтовом отделении Энгельса в присутствии многих горожан состоялось торжественное гашение маркированного конверта и почтовой карточки, посвященных юбилею советской летчицы-штурмана. Эти филателистические образцы, а также марка, поступили в продажу в почтовые отделения области. Но только в этот день на них можно было поставить памятный оттиск специально изготовленным к этому событию штемпелем.

На церемонии спецгашения пришли люди самых разных возрастов. Почта России помогает сберечь память о героях страны и инициирует выпуск филателистической продукции, увековечивающей их имена. Филателисты, ведущие широкий международный обмен почтовыми миниатюрами, в этот день отправили почтовые новинки во многие страны мира.

http://www.sarunion.ru

Марина Михайловна Раскова родилась 28 марта 1912 года в Москве. В 20 лет она стала лаборанткой аэронавигационной лаборатории Военно-воздушной академии им.Жуковского. Именно с этого времени началось ее «увлечение авиацией». Она начала самостоятельно изучать высшую математику, физику, радиотехнику, топографию, астрономию и другие науки. По окончании в 1934 году Ленинградского института Гражданского воздушного флота, Раскова стала первой женщиной-штурманом в нашей военной авиации. В 1935 году она окончила школу пилотов Центрального аэроклуба и продолжала работу в Военно-воздушной академии в должности инструктора-летнаба. Также штурман Раскова участвовала в подготовке нескольких Первомайских воздушных парадов, во время которых сама она летала на флагманском корабле и шла впереди всей воздушной армады. В 1930-е годы Марина Михайловна была очень известна в СССР, ей принадлежали несколько мировых авиационных рекордов на дальность перелётов. Особенно она прославилась в сентябре 1938 года, совершив беспосадочный перелёт Москва – Дальний Восток на самолёте АНТ-37 «Родина», где она участвовала в качестве штурмана. За выполнение перелёта и проявленные при этом мужество и героизм Расковой было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». С началом Великой Отечественной войны Раскова приложила все свои усилия и связи, чтобы добиться разрешения на формирование отдельной женской боевой части. Осенью 1941 года с официального разрешения правительства она приступила к созданию женских эскадрилий. Раскова разыскивала по всей стране воспитанниц аэроклубов и лётных школ, в состав авиаполков – от командира до обслуживающего персонала – подбирались только женщины. Под ее руководством были созданы и отправлены на фронт авиаполки – 586-й истребительный, 587-й бомбардировочный и 588-й ночной бомбардировочный. Позднее Раскова была назначена командиром 587-го бомбардировочного авиаполка, который во время войны был переименован в 125-й гвардейский пикировочно-бомбардировочный, а также удостоен почетного наименования «Борисовский» и награжден орденами Суворова и Кутузова 3-й степени. Сама Раскова, одна из первых женщин, удостоенная звания Герой Советского Союза, была награждена двумя орденами Ленина и орденом Отечественной войны 1-й степени. Еще она автор книги «Записки штурмана». Советская лётчица-штурман, майор Марина Михайловна Раскова умерла 4 января 1943 года, близ Саратова. Она погибла при исполнении служебных обязанностей – вылетев на фронт к месту дислокации во главе новой эскадрильи, самолёт Расковой в сложных метеоусловиях потерпел аварию, и весь экипаж погиб. Похоронена Раскова в Москве на Красной площади у Кремлёвской стены. В годы войны ее имя было присвоено 125-му Гвардейскому бомбардировочному авиаполку. Также имя Расковой носит Тамбовское высшее военное авиационное училище лётчиков (где установлен бюст героини) и улицы во многих городах страны.

© Calend.ru

... в продолжении темы!

Девушки и авиация на почтовых марках

KP :